(окончание)
Севский В.: «Раннее утро 31 января. К войсковому собору, где покоится прах покойного атамана, уже тянутся со всех концов города вереницы людей, чтобы отдать последний долг и поклон безвременно погибшему атаману.
Посреди собора, в мерцании восковых свечей, в скромном гробу, в таком же, в каком хоронили и многих защитников Дона, покоится тело Алексея Максимовича Каледина.
Спокойное, чистое лицо; словно смерть сразу смыла все морщины, которые долго накладывала жизнь на лицо атамана.
Истово и набожно крестятся входящие в собор, отдавая последнее «прости», тому, кто погиб за счастье, и спокойствие родного Дона.
Тихо в соборе, осторожно входит публика, словно боясь потревожить спокойный сон бывшего атамана».
Курганов В.: «Как всю жизнь, Мария Петровна Каледина была при нём. Не покидала его и мёртвого, пока не отняла его у неё земля.
Бабы в кацавейках глазели на атаманшу, повергнутую в печаль и беспощадными злыми глазами впивались то в лицо мёртвого, то в атаманшу.
Неведомый офицер зафиксировал аппаратом Каледина в гробу, у гроба М.П. Каледину и те страшные лица баб, что были у гроба».
Сообщение газеты «Приазовский край»: «В знак траура. В день погребения войскового атамана А.М.Каледина во многих казённых и частных учреждениях и учебных заведениях занятия, в знак траура, не происходили».
Севский В.: «В 9 часов утра ударил соборный колокол, сзывая город на заупокойную литургию.
Бесконечной вереницей потянулась публика в левые двери соборного придела и быстро и незаметно наполнила огромный войсковой собор.
В десятом часу утра началась заупокойная литургия, которую совершал архиепископ донской и новочеркасский Митрофан в сослужении с соборным и городским духовенством.
Плавно и торжественно шла литургия. Под сводами собора стояла небывало жуткая величественность.
У многих вырывались рыдания; у мужчин и женщин на глазах блестели слёзы.
… К одиннадцати часам, вся соборная площадь и прилегающие к ней улицы были заполнены народом…
В 11 с половиной часов дня в соборе началось отпевание тела А.М.Каледина, в сослужение архиепископа Митрофана и епископа аксайского Гермогена.
К этому времени, к собору стали подходить отряды войск от разных частей.
Первым прибыл отряд добровольческой дружины, затем юнкера Новочеркасского училища, дружина Аксайской станицы, пришедшая в Новочеркасск пешком и исключительно составленная из стариков.
Соборная площадь и Платовский проспект наполнялись народом.
Рытченков С.: «Бесконечные венки, цветы окружали металлический гроб Атамана. По обе стороны гроба стояли почётными часовыми два офицера с обнажёнными шашками, остриями, опущенными вниз».
Сообщения газеты «Приазовский край»: «На похороны генерала Каледина. 31 января на похороны генерала А.М. Каледина в Новочеркасск выезжала делегация от добровольческой армии во главе с генералом Алексеевым.
Генерал Алексеев возложил на гроб атамана венок из живых цветов от имени добровольческой армии»
«На гроб генерала А.М. Каледина. От ростовского казачьего союза отправлен в Новочеркасск… крест из живых цветов с надписью на георгиевской ленте: «Одинокому в неравной борьбе от ростовского н-Д казачьего союза».
Севский В.: «В 12 с половиной часов из главных дверей собора под звуки «Коль Славен» начался вынос венков. Длинной лентой тянулись делегации с венками. Свыше тридцати венков было возложено на гроб от различных учреждений города Новочеркасска, Ростова, станиц Новочеркасской, Аксайской и других, с трогательными надписями».
Пашич Г.: «Тоскливо, монотонно и протяжно ронял медные звуки соборный колокол. В сыром зимнем воздухе, слегка прихваченном сизым туманом, виднелась чёрная толпа, облепившая ступени паперти.
На этот раз не шумела, не ликовала – молчаливо всматривалась в широкие, настежь распахнутые двери главного входа.
Странная толпа – большинство людей, ожидавших у собора, было фантастически убого одето – в плохое платье, по-видимому, с чужого плеча…
Люди с усталыми, измученными лицами, нервно вздрагивающие, озирающиеся…
Стояли молча, в грустном ожидании, пока, шелестя, не побежал тревожный шёпот:
– Атаман…
Из тёмной глубины собора показался ожидаемый. Не было в руках его золотой насеки – вместо неё чуть заметно белела тонкая восковая свечка.
А сам он покоился в тяжёлом свинцовом гробу…
Впереди шёл причт. Звучало печальное траурное пение.
…Замолк на минуту хор, и в воцарившейся тишине резко – противно и отчётливо заскрежетал гроб, который ставили на погребальную колесницу. Было в звуках этих что-то неприветливо холодное, даже страшное будто… Вздрогнули притихшие люди, послышались чьи-то рыдания.
А над широкой площадью по-прежнему лились мерные тягучие звуки».
Севский В.: «Печальный кортеж под звуки похоронного марша, в сопровождении многотысячной толпы, тихо и торжественно направился по Платовскому проспекту.
Катафалк, на котором покоился гроб атамана, был окружён крепким кольцом дружинников.
Впереди катафалка торжественно на плаще несли два генерала атаманскую булаву, затем на подушке несли регалии покойного А.М. Каледина.
За гробом покойного атамана шёл отряд седых партизан – аксайцев.
На Платовском проспекте около гауптвахты и на углу Московской улицы епископом Гермогеном были совершены литии [заупокойная служба, более краткая, чем панихида Е.Х.], совершались они и на дальнейшем пути шествия печальной процессии.
В глубоком трауре, с поникшей головой шла за гробом покойного супруга его, М.П. Каледина
В суровом безмолвии шли отряды партизан за гробом атамана. Беспрерывно неслись грустные звуки похоронного марша, сменяясь погребальным пением войскового хора.
Вслед за траурной колесницей атамана шла другая, в которой покоился прах [прапорщика Крупского В.Н., подробнее о нём см. «День второй» Е.Х.], которому выпала доля быть вместе, в один день похороненным с вождём казачества в борьбе за вольность казачью.
И в конце траурной процессии, громыхая орудиями, пришла проводить своего атамана одна из казачьих батарей».
Ковалёв: «Мой взвод [1-й Партизанский артиллерийский взвод Донской артиллерии Е.Х.] заканчивал формирование в юнкерском училище. В день похорон атамана Каледина я выслал одно орудие под командой сотника Нефёдова для отдачи последних воинских почестей усопшему. Это было всё, чем могла быть представлена тогда Донская артиллерия, но и этому единственному орудию не пришлось проводить прах атамана до могилы. Когда траурная процессия двинулась по Платовскому проспекту, орудие свернуло во двор юнкерского училища, так как я получил приказание немедленно доставить два моих орудия на станцию для погрузки и отправки на фронт…»
От составителя: На целый километр растянулась огромная траурная процессия. Очевидец вспоминал, что когда начало её уже двигалось по Московской улице, то шедшие последними лишь выходили из собора. Дойдя до Троицкой площади, колонна свернула налево – в Троицкий переулок, переходящий в Георгиевскую улицу, в свою очередь, переходящую в Соляной переулок и далее по пустырю до старого кладбища. Сейчас это одна Троицкая улица.
Мне повезло, я был знаком с человеком, наблюдавшем прохождение этой процессии по Георгиевской улице, мимо только что построенных энергетического и горного корпусов Донского политехнического института.
Серафиме Нитовне Бирюковой, дочери сторожа на стройке института, было тогда 11 лет. Ей удалось рассмотреть процессию потому, что она заранее залезла на большущие штабели кирпича, заготовленного для строительства зданий ДПИ. Они тянулись по всей Георгиевской улице от Базарной улицы (ныне Б. Хмельницкого), по тому месту, где сейчас проложены трамвайные рельсы, мимо Сенного переулка (ныне Г. Петровой) и почти до улицы Почтовой (ныне Пушкинская ул.).
Мы беседовали с Серафимой Нитовной в конце 90-х годов в её уютной квартире, окна которой выходили на здание горного факультета НПИ. Ей было уже под девяносто, и в памяти сохранились отдельные фрагменты того дня.
— Видим, катафалка едет с балдахинами, запряжённые в неё лошади в накинутых тканевых попонах.
Помню, вели лошадь атамана, на неё была накинута чёрная попона с прорезями для глаз и ушей, часовые шли…
Собственно, для Серафимы это событие носило и личный оттенок. Её старшая сестра ушла из дому, чтобы записаться в отряд, созданный для охраны атамана Каледина. И Серафима несколько раз ходила проведывать сестру в здание, расположенное справа от атаманского дворца [ныне ул. Дворцовая, 7а, Е.Х.].
На кладбище в тот день Серафима не ходила, но уже позже видела могилу атамана и памятник на ней. К этому рассказу мы ещё вернёмся, а пока снова о дне похорон.
Серафима Нитовна продолжает: — Хоть это и был февраль, но стояла оттепель. Снег таял, вода бежала по дороге. А мы дети, кто в валенках, кто в опорках, сыро было по дороге бегать, так мы играли на штабелях кирпича. И когда процессия двигалась мимо нас, мы попытались пристроиться к ней, сбежав с кирпичей. Но нам сказали: — Нельзя, нельзя, оставайтесь, где были.
Рытченков С.: «Шлёпая по грязи, перемешанной со снегом, кутаясь от сырого холодного ветра, молчаливо двигалась за гробом огромная толпа
и шло семь членов сложившего свои полномочия бывшего Войскового правительства».
Янов Г.: «Бо́льшая часть членов бывшего Донского Правительства после смерти А.М. Каледина сейчас же покинула Новочеркасск. За гробом атамана из всего состава Правительства шли только Г.И. Карев, В.Н. Светозаров и А.П. Епифанов, из Войсковых Есаулов – С.В. Сиволобов, Г.П. Янов и эмиссар доктор В.В. Брыкин».
Грустно перекликались колокола Кладбищенской церкви…
Маленькая лития у зиявшей вырытой могилы и на верёвках, цепляясь о стенки могилы, спустился гроб атамана в холодную жуткую могилу.
«…Со духи праведных скончавшихся, душу усопшего раба Твоего упокой», –скороговоркой пели уставшие, продрогшие голоса хора. Гулко ударяясь о крышку футляра-гроба, падали полузамёрзшие комья земли и скоро вырос новый могильный холм около Кладбищенской церкви».
Севский В.: «На кладбище среди павших бойцов за свободу казачества, которых Каледин так недавно провожал, иногда в одиночестве, в пасмурные январские утра, нашёл он своё последнее «успокоение» от жизненных невзгод и волнений. Долго стояла, не расходясь, опечаленная публика у свежей могилы, сплошь покрытой венками, в надписях которых сказалась вся печаль поднесших этот печальный дар своему любимому герою – атаману. И расходясь, уносила с собой невыплаканные ещё слёзы».
От составителя: Генерал от кавалерии, бывший Донской атаман Алексей Максимович Каледин похоронен. Где находилась его могила? Н. Белогорский пишет: «Атамана… похоронили… возле кладбищенской церкви, под скромненьким крестом». Дополню, справа от храма, почти рядом с западным приделом в десяти-пятнадцати метрах к западу.
Спустя всего два дня, в газете «Вольный Дон» опубликовано следующее обращение нового Войскового атамана.
Чем было вызвано подобное заявление? Дело в том, что на трагические события последних двух месяцев – начавшейся на Дону гражданской войны – с ужасом смотрели настоящие патриоты края. Сотни гробов, прибывающих с северного и западного областных фронтов в Новочеркасск, стремительно заполняли специально отведённый «партизанский участок» на юго-западе старого городского кладбища. Именно здесь, например, был похоронен «последний ординарец Каледина» прапорщик Крупский.
Ещё 25 декабря 1917 года было опубликовано «Воззвание комиссии для увековечивания памяти павших в борьбе с большевиками в Донской области и погребённых на Новочеркасском городском кладбище <…> Цели и задачи этой комиссии – соорудить над могилами павших достойный их геройского подвига памятник, установить вокруг могил ограду и возложить на каждый могильный холм плиту с обозначением имени почившего под нею, дабы если не на вечные, то на долгие, долгие времена потомки знали и помнили, за что, за кого и от чьих рук пали эти отныне дорогие Дону борцы».
То есть, планировалось создать новый воинский мемориал. Могила атамана Каледина (и, вероятно, значимый памятник), могли стать его центром, при условии переноса к месту военного кладбища. Но судьба распорядилась иначе, о чём я расскажу ниже.
Итак, подведём итог. К 12(25) февраля, когда в Новочеркасск вошли красные казаки войскового старшины Голубова, на могиле А.М.Каледина не было памятника, лишь простой крест, вероятно, оставались некоторые металлические венки.
Севский В.: «В понедельник, 12 февраля, туманным вечером в город пришли казаки Голубова — мятежные казачьи сотни… Оркестр гремел ликующий марш, люди в неведомых чуйках, бабы в мохнатых платках запрудили главные улицы и радостно кричали: «Ура! Освободители!».
Казаки подтягивали поводья лошадей и гарцевали под высокими тополями Платовского проспекта.
А в здании судебной палаты Голубов разгонял войсковой круг и срывал погоны с плеч атамана Назарова и председателя круга Волошинова. Их вывели на улицу и серая толпа восторженно кричала:
— Атамана поймали, растерзать его!
Оркестр играл тот же ликующий марш и последнего атамана вольного казачества и последнего председателя вольного круга увели на гауптвахту. Толпа улюлюкала и вопила, как будто из залы суда вывели вора.
У сквера, где гордый Платов держит национальный флаг [по словам очевидцев, некоторое время на памятнике был укреплён российский триколор, Е.Х.] и булаву, пиликала гармошка, пьяненький солдат плясал, лихо отбивая каблуками и высоко выбрасывая руки-плети.
— Где это ты, болезный, набрался?
— На поминках у Каледина, — отвечал солдат.
Толпа раскатисто смеялась. Хохот сливался с бумом барабанов оркестра, рёвом труб и «ура!», не умиравшим под высокими тополями, кивавшими укоризненно седоватыми шапками.
Угасал вечер, ползла тёмная ночь… Толпа не покидала улиц. Гармоника пиликала долго-долго.
Во дворце Каледина пылали огнями все окна… Голубов занял дворец».
От составителя: В столице Дона начались обыски, аресты, поиски «врагов революции».
В этих условиях захватившим город не было дела до мёртвых, искали живых, именно поэтому была проведена облава на старом кладбище. В склепах прятались юноши – партизаны, защищавшие город и не ушедшие с походным атаманом Поповым в Сальские степи. Часть нашли, некоторых расстреливали на месте, кого-то арестовали, некоторым удалось избежать ареста, и они ещё долго прятались холодных, мрачных склепах.
В связи с рейдом красногвардейцев, по городу поползли слухи, связанные с могилой Каледина.
18 июня 1918 года, спустя всего четыре месяца после этих событий, журнал «Донская волна» публикует статью «Могила А.М. Каледина»:
«Около могилы А. М. Каледина в дни торжества советской власти на Дону было много самых разнообразных толков.
А если начать ещё раньше, то много толков породила и сама трагическая и неожиданная смерть А.М. Каледина.
Одна из бульварных газеток сообщала даже, что А.М. Каледин жив, спрятан в безопасном месте, а в гроб вместо него положен юнкер, павший в боях с красной армией.
Когда же в Новочеркасск пришла советская армия, то в столице Дона, а отсюда и по всему Дону, пронеслись слухи, что красногвардейцы надругались над могилой Каледина.
Говорили, например, что на кладбище явился войсковой старшина Голубов со своими казаками, разрыл могилу, показал казакам мёртвого атамана, удостоверил его личность и приказал зарыть могилу.
По другой версии, на кладбище приходили красногвардейцы, отрыли могилу, сорвали с мёртвого атамана генеральские погоны – «подчинили его советской власти» и ушли.
Все эти слухи были порождены досужей фантазией соседей кладбища, видевших отряды красногвардейцев, приходивших на кладбище».
От составителя: Подчёркиваю, автор статьи пока перечисляет только слухи, но некоторые современные историки, журналисты, авторы статей и книг, не удосужившись внимательно прочитать этот текст, выдают его за факт.
И вот теперь, собственно, о действительно произошедшем на кладбище. Продолжаю цитировать статью «Могила Каледина»
«Пришли красногвардейцы и потребовали указать им могилу Каледина. Могилу показали. Красногвардейцы решили её отрывать, но их предупредили, что это не лёгкий труд. Могила цементирована, обложена кирпичом.
-Что же, придётся с ней возиться?
— Да, придётся повозиться.
Красногвардейцы «возиться» — работать не захотели и покинули кладбище».
Так родились первые слухи о надругательстве над могилой атамана. Они удивительно быстро расползлись не только по Дону, но и по России. Писатель Иван Алексеевич Бунин, живший в Москве, уже 1 марта (по новому стилю), т.е. спустя пять дней после взятия Новочеркасска записал в дневнике: «Д. получил сведения из Ростова: корниловское движение слабо. Г. возражал: напротив, оно крепнет и растет, Д. прибавил: «Большевики творят в Ростове ужасающие зверства. Могилу Каледина разрыли, расстреляли 600 сестер милосердия…» Ну, если не шестьсот, то все-таки, вероятно, порядочно».
Дочь генерала Алексеева, Вера Михайловна Алексеева-Борель, скрывавшаяся с матерью и сестрой от большевиков в станице Мелиховской, вспоминает: «Мы были ещё в станице [В первых числах февраля, Е.Х.], когда туда дошла весть, что застрелился атаман Каледин. Какой только ерунды не несли казаки, даже говорили о том, что атаман не застрелился, а бросил Дон, и что вместо него, дескать, «статуй» похоронили».
Первые мифы родились ещё в феврале 1918 года, но быстро угаснув в первые годы Советской власти, с появлением сети интернет стали множится и расползаться с новой силой.
Вдова Каледина, Мария Петровна, в дни большевистского правления Новочеркасском скрывалась на подворье Старочеркасского женского Ефремовского монастыря, расположенного на углу ул. Госпитальной (ныне пер. Путиловский) и Крещенской ул. (Красный спуск).
Она провела здесь, в маленькой келье, больше двух месяцев под видом монахини. Но находила возможность, крайне рискуя, посещать могилу мужа.
Неизвестный автор: «Кто-то устраивал засаду на вдову… и ей приходилось посещать дорогую могилу, ожидая каждую минуту нападения из-за угла».
Севский В.: «На могиле мужа седая Ма рассказывала своему Alexis [Так называли друг друга наедине супруги Каледины, Е.Х.] по часу – по два, как она живёт, что думает, что делает. Отвечала на вопросы, которые никто не задавал.
Кто её слушал? Земля, песок, трава, цветы и деревья, да порой сторож кладбищенский, притаившийся в удивлении за ближайшей могилой».
Нет никаких фактов, что могилу Каледина вскрывали в период февраль – апрель 1918 г. После возвращения в город белых 25 апреля, была проведена тщательная ревизия нанесённого ущерба красными. Об этом подробно писали газеты, атаман Краснов и епископ Гермоген указывали на случаи святотатства в церквах города делегатам Круга Спасения Дона, собравшимся уже в первых числах мая в Новочеркасске. Несомненно, если бы подобное варварство случилось, его бы не стали замалчивать, пропаганда не упустила бы шанс добавить ещё один штрих, и какой, к зверствам большевиков!
Статью «Могила А.М.Каледина» иллюстрирует рисунок постоянного художника журнала Е.П.Рытченкова. Поскольку в советское время, журнал «Донская волна» не был доступен широкому кругу историков и краеведов, впервые это изображение в свободном доступе появилось лишь в начале 90-х годов прошлого века.
Когда появился могильный памятник? Естественно, во время нахождения в городе большевиков он не мог быть установлен. Вероятно, это случилось в мае-начале июня.
Снова возвращаюсь к разговору с Серафимой Нитовной Бирюковой.
– В день похорон А.М. Каледина вам не удалось побывать на кладбище, но позже видели его могилу?
— На Пасху 1918 года пошли завтракать на могилки родных и когда шли мимо церкви нам люди показали: вот могила Каледина. В то время, когда в храме освящали куличи или яблоки, открывали обе боковые двери. И при выходе из правых дверей почти рядом была могила, на ней крест и надпись, что это атаман Каледин.
И я, наверное, года три, когда ходила на кладбище к своим, заходила к его могиле. Каледину тогда невзрачный памятник поставили, вовсе не грандиозный.
Потом я надолго уехала из города, и когда, спустя более пяти лет, снова побывала на кладбище, с удивлением увидела, что на этом месте совершенно другая могила. И другой памятник стоит.
Когда, кто могилу убрал, неизвестно. Словно она и не существовала… Разговоров об этом в городе никогда не было».
В середине 90-х годов прошлого века я познакомился с Надеждой Андреевной Савченко, внучкой торгового казака М.Е. Куликова, известного в старом Новочеркасске мецената. По моей просьбе мы посетили старое городское кладбище, и Надежда Андреевна показала место могилы А.М. Каледина и поделилась воспоминаниями.
— Мне было 15 лет в 1919 году, гуляла с родителями по кладбищу, подошли к церкви. Мне говорят: вот могила Каледина и его жены. В ограде стояли два одинаковых небольших памятника, фотографий не было, только надписи. На каждом памятнике сверху крест. Позже я сама уже подходила, но памятников не было. Когда снесли, не знаю, никаких обломков здесь не было».
От составителя: Нужно отметить, что как ни парадоксально, но прах Каледина всё же могли потревожить ещё в 1918 году. 5 сентября на Большом Войсковом Круге был заслушан доклад комиссии по увековечиванию памяти павших в освободительной войне.
«Комиссия находит необходимым провести следующие мероприятия со стороны войска в отношении памяти бывших Войсковых Атаманов, первых избранниках народных: А.М. Каледина, Е.А. Волошинова, А.М. Назарова и помощника атамана – М.П. Богаевского.
- Перенести тела их в одно место – в кафедральный собор или братскую могилу.
- На соборной площади поставить общий памятник им, объявив конкурс на создание проекта его и – подписку по области».
В ходе обсуждения этого документа делегатами было предложено прах первого партизана, полковника Чернецова, перенести вместе с четырьмя названными. Предложение приняли. Но намекнули, что «комиссия остановилась на этом, но считаясь с тем, что Дон за пережитые полгода обогатился новыми героями, перенести прахи всех их в собор не представится никакой возможности, почему комиссия и решила предложить Кругу ограничиться перенесением только народных избранников и их помощника М.П. Богаевского».
Важнейшим, на мой взгляд, было высказанное замечание полковника Янова: — Нужно ранее заручиться согласием семей на перезахоронение прахов».
И, вероятнее всего, вдова Каледина, Мария Петровна, могла не дать такого согласия.
Именно поэтому в приказе нового Донского атамана генерала П.Н. Краснова от 5 сентября 1918 года говорилось лишь о сооружении памятника на Соборной площади, но о перенесении прахов упомянуто не было. Не могу не отметить иронию истории. Проекты нового памятника предлагалось направлять до 1 февраля 1920 года. Но 7 января 1920 года город был окончательно занят советским войсками.
Приведу ещё один текст, вероятно, ставящий точку в этом затянувшемся расследовании. 11 августа 1919 года скончалась вдова Каледина – Мария Петровна.
Начались приготовления к её похоронам. Вот, что пишет очевидец:
«Жаркий июльский [Ошибка автора, на самом деле 11-12 августа, Е.Х.] день 1919 года. Я был по делам училища на кладбище. Около кладбищенской церкви шли работы по раскопке могилы атамана Каледина. Скончалась супруга покойного Атамана – Мария Петровна. Ещё до похорон Алексея Максимовича по её желанию могила, выложенная кирпичом, была устроена шире. Мария Петровна просила похоронить её рядом с дорогим для неё человеком».
Помните рассказ о приходе красноармейцев на кладбище в феврале 1918 года? Их пыл охладила именно выложенная кирпичом камера вокруг гробов, фактически – небольшой склеп. А далее, во втором предложении, ответ, почему Мария Петровна не согласилась бы на перезахоронение Алексея Максимовича в соборной усыпальнице или любом другом месте.
Продолжим цитировать текст.
«Уже работы были закончены, и рабочие отодвинули футляр с гробом атамана в сторону.
Я подошёл к могиле. Крышка футляра [На гроб обычно надевался декоративный, с орнаментом футляр, Е.Х.] была снята и когда гроб был поставлен на место, то один из рабочих попросил взглянуть на лицо атамана.
Было отодвинуто окошечко на крышке гроба и глазам рабочего через стекло, представилось всё то же спокойное лицо, вполне сохранившееся, только принявшее коричневый оттенок.
Рабочий перекрестился и поцеловал видневшееся лицо атамана.
«Святой человек, — даже до сих пор сохранился, послышались возгласы присутствующих при раскопках, и все осенили себя крестным зна́мением».
Атаман лежал в металлическом гробу, это, как помните, отмечал стоявший в почётном карауле в соборе С. Рытченков, об этом же упоминалось в вышеприведённых цитатах из газет.
Гроб был запаян, поэтому прах Каледина так хорошо сохранился. Если бы его вскрывали, срывая погоны, например, обязательно произошли бы необратимые изменения. Такие случаи действительно случались на донских кладбищах уже позже, в годы их погромов в конце 20-х и все 30-е гг. прошлого века.
После августа 1919 года на «Калединском месте» находилось уже две могилы с одинаковыми скромными памятниками.
Спустя 16 лет после моего разговора с Н.А. Савченко, был опубликован акварельный рисунок художника Белозубова «Могила А.М.Каледина на Новочеркасском городском кладбище», сделанный, вероятно, в ноябре-декабре 1919 года, подтверждающий рассказ Надежды Андреевны.
Вид памятников довольно типичен для новочеркасского некрополя и до наших дней сохранилось более десятка подобных, отличающихся деталями, но все утратившие верхнюю часть – крест. Это аналой (высокий четырёхугольный столик с покатым верхом) с лежащем на нём раскрытым Евангелием. На его страницах могут быть разные цитаты, текст, вероятно, выбирался заказчиком.
Приведу лишь две на сохранившихся памятниках:
Помяни мя Господи во Царствiи твоемъ
Сiе заповѣдаю вамъ да любите другъ друга
Какие надписи были на страницах Евангелий у супругов Калединых неизвестно.
На кресте могильного памятника М.П. Богаевского было высечено:
«Отче! Прости им, ибо не ведают, что творят…»
Белогорский Н.: «Позже, после того, как были прогнаны большевики,
возникало предположение перенести тело в склеп Собора, но по разным причинам этого не сделали. И хорошо: атаман Каледин должен был иметь могилу особую, которая бы говорила о его особой судьбе, не гармонирующей
с условной торжественностью склепов.
А в 1919 году рядом с атаманом, в той же ограде, легла его вдова; и над ними, над их общей могилой, из всех венков остался висеть тогда венок 12-ой кавалерийской дивизии — венок, траурная лента которого носит
имена побед Каледина на Волыни и в Галиции».
От составителя: Из всего вышесказанного следует однозначное заключение. До 7 января 1920 года (по новому стилю) могила донского атамана не была потревожена. В этот день в город вошли красные войска, была установлена Советская власть, теперь уже более, чем на 70 лет.
Что могло произойти дальше? Несомненно, имя Каледина было прекрасно известно в России. Иные им искренне восхищались, другие яростно ненавидели. Казачий атаман одним из первых открыто заявил о невозможности принять октябрьский большевистский переворот. В ноябре-декабре 1917 года на Дону начала формироваться вооружённая сила, способная оказать сопротивление распространению Советов на юге страны. Но брошенный своими казаками перед лицом красногвардейских войск, генерал и атаман выбрал смерть и сохранённую честь.
Самоубийство Каледина на некоторое время сплотило казаков и в результате большевики смогли продержаться в Новочеркасске чуть больше двух месяцев.
Но в январе 1920 года всё было кончено уже для белых.
Новые Донские власти, несомненно, понимали, что принявший, после своего самоубийства, ореол мученика за казачью вольность, Каледин становился для широких слоёв населения Донской области символом свободы. Его скромная могила, как это водится на Руси, могла оказаться сокровенным центром борьбы, в данном случае, против большевизма. И поэтому была обречена на уничтожение.
Вероятно, была проведена отлично организованная тайная операция по эксгумации могилы А.М.Каледина. Думаю, из упомянутого небольшого каменного семейного склепа извлекли только его гроб, прах супруги остался на месте. Но с поверхности убрали и утилизировали оба памятника.
В январе 2010 года поисковики отряда «Миус-фронт» после обследования участка возле Димитриевской церкви мощным металлоискателем сообщили, что найден цинковый гроб. Если, действительно найдено «Калединское место», то, по моему мнению, это может быть гроб Марии Петровны Калединой.
Что касается недавнего сообщения о планируемых повторных поисках и предполагаемых раскопках возможного места упокоения Донского атамана. Отрадно, что поисковики региональной организации «Миус-фронт» вернулись к теме, начатой в 2010 году. В те дни, по результатам поисков было предложено произвести раскопки, но, к сожалению, ни руководство города, ни казачьи лидеры не поддержали эту инициативу. Надеюсь, нынешняя попытка станет более успешной, поскольку поисковики, как сообщается, заручились поддержкой Министерства Обороны РФ.
В затянувшейся на более столетия трагической истории упокоения славного российского генерала, донского патриота Алексея Максимовича Каледина нужно, наконец, поставить точку.
